В настоящее время существует путаница в вопросе о роли коммунистической партии в рабочем движении. Коммунистам свойственно, с одной стороны, переоценивать роль партии, а с другой – недооценивать. Переоценка состоит в том, что зачастую пытаются взвалить на партию то, что под силу лишь классу. Почему-то принято считать, что именно партия должна создавать профсоюзы, органы диктатуры пролетариата и пр. Существует и другая крайность. Мол, рабочие и сами разберутся, «кто виноват» и «что делать», поэтому партия должна «вызреть» из стихийного пролетарского движения.
Во время «русской весны» в Донецке один товарищ вполне серьезно призывал коммунистов создавать советы с целью реализации положений Декларации о суверенитете Донецкой Народной Республики. Следует напомнить, что первые советы были организованы бастующими рабочими во время Первой русской революции. Они представляли собой забастовочные комитеты, которые управляли стачечной борьбой. Другими словами, органы диктатуры пролетариата возникают в реальной борьбе, и мы не знаем наперед, какую форму они приобретут в дальнейшем. Возможно, данные органы не будут иметь ничего общего с советами. Поэтому хуже всего, когда коммунисты пытаются подогнать живую жизнь под мертвые схемы.
Но такие «революционные» идеи возникают, как правило, в эпоху социальных потрясений. В сравнительно спокойное время широкое распространение получают взгляды сторонников стихийного рабочего движения, даже если это самое движение по своей активности приближается к нулю. В статье «Газета как «коллективный организатор» уже говорилось о том, что с момента появления «экономизма» прошло более ста лет, но его сторонники по-прежнему присутствуют среди коммунистов. У них достаточно широкий спектр предложений, начиная от «вызревания партии» и заканчивая созданием «рабочей организации». Однако во всех случаях партии отведена незавидная роль – вместо руководства стихийным движением рабочего класса она вынуждена плестись у него в хвосте.
В свое время решительный удар «экономизму» нанесли работы Владимира Ленина «С чего начать?» и «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения», а венгерский марксист Дьёрдь Лукач в своей книге «История и классовое сознание» существенно развил ленинские идеи. Ленин утверждал, что своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь тред-юнионистское сознание. Что касается непосредственно классового сознания, то оно может быть привнесено только извне, а его носителем является политическая партия. В свою очередь Лукач сравнивал партию с головой, которая как бы вырастает на теле рабочего класса. Задача головы, помимо прочего, состоит в том, чтобы видеть хотя бы на шаг впереди тела.
Не будет преувеличением сказать, что от идеологической зрелости пролетариата зависит судьба любой социалистической революции. Показателем зрелости является наличие у рабочих классового сознания, ведь пролетариат действует, когда он сознает свое положение. Напомним, что товарное производство при капитализме отличается от предшествующих форм тем, что товаром становится рабочая сила. Без осознания пролетариатом своего положения при капитализме он никогда не осознает необходимость изменения существующего положения вещей. Понимают ли современные рабочие, что они являются всего лишь товаром, который продается на рынке наравне с одеждой, автомобилями или продуктами первой необходимости? Конечно, нет. Сегодня у пролетария чисто буржуазное сознание, что проявляется не в борьбе с системой, а в стремлении занять в ней положение буржуазии, т.е. подсобрать деньжат, разбогатеть и также начать эксплуатировать. И так будет продолжаться до тех пор, пока сама компартия не поймет свою истинную роль в рабочем движении, которая заключается во внедрении классового сознания в пролетарскую среду. Безусловно, Лукач был прав, когда писал, что классовое сознание – это «этика» пролетариата.
«Экономисты», а вместе с ними и меньшевики, ошибочно полагали, что классовое сознание является простым продолжением классовой психологии. Отсюда и их преклонение перед стихийным рабочим движением. Выдающийся советский марксист Михаил Лифшиц обращал внимание на то, что ни в коем случае нельзя путать эти понятия. «Во всяком случае, классовую психологию пролетариата как продукт фабрично-заводского быта не следует смешивать с теорией пролетарского социализма, которая подобно всякой теории рождается из отражения объективных фактов внешней действительности, и прежде всего самой человеческой истории» (Михаил Лифшиц, «Диалог с Эвальдом Ильенковым (проблема идеального)).
В связи с тем, что классовым сознанием пролетариата является теория социализма, то партия выступает не просто носителем идеология, а научных знаний. В свою очередь идеология как форма общественного сознания будет существовать до тех пор, пока существует классовое разделение труда. «Только непосредственно общественный характер труда без разделения труда позволит формам общественного сознания перестать быть идеологией, ибо будет ликвидирована ее основа – саморазорванность земной основы и, значит, претензия на идеологичность», — утверждал Валерий Босенко в работе «Диалектика мстит за пренебрежение к ней». По его словам, бесклассовое общество есть «продукт практического материализма», поэтому в нем не будет идеологии. С переходом к такому обществу буржуазная идеология будет уничтожена, а идеология вообще отомрет.
В свое время Карл Маркс и Фридрих Энгельс говорили, что с тех пор, как коммунизм стал наукой, его необходимо изучать. Поэтому партия, называющая себя коммунистической, должна со всей ответственностью подходить к теории социализма как сознанию пролетариата. Коммунистам предстоит проделать много работы в области внедрения классового сознания. Дело в том, что в советское время изучение марксизма незаслуженно отошло на второй план, а сегодня в этом направлении дела обстоят еще хуже. Особенно ярко недостаточная теоретическая грамотность современных коммунистов проявляется при обсуждении причин поражения социализма в СССР. Конечно, можно сколько угодно объяснять разрушение Советского Союза перерождением верхушки КПСС, но такая позиция, мягко говоря, не является марксистской. Это самый настоящий позитивизм.
В конце XIX века русский социолог Николай Михайловский разработал теорию героя и толпы, согласно которой развитие истории определяется волей великих людей. В ответ Георгий Плеханов написал работу «К вопросу о роли личности в истории», где указал следующее: «В настоящее время последней и самой общей причиной исторического движения человечества надо признать развитие производительных сил, которым обусловливаются последовательные изменения в общественных отношениях людей». В продолжение сказанного отметим, что и поражение социализма следует объяснять не поведением «великих людей», а «изменением общественных отношений».
То, что произошло в начале 1990-х, лишь юридически закрепило «достижения» 1950-60-х. Главным «достижением», безусловно, является так называемая косыгинская реформа, которая предполагала расширение хозяйственной самостоятельности предприятий, т.е. хозрасчет. На Западе подобная реформа была названа в честь советского экономиста Евсея Либермана. За несколько лет до ее принятия он опубликовал в газете «Правда» статью «План, прибыль, премия». По его словам, основным критерием работы предприятия должна стать прибыль, потому что она служит «делу строительства коммунизма». Сегодня-то очевидно, что все это прямиком вело к реставрации капитализма.
Понимало ли советское руководство, какими последствиями грозят подобные действия? Вероятнее всего, нет, потому что имела место банальная теоретическая безграмотность. В отличие от последующих руководителей Иосиф Сталин прекрасно понимал, что задача социализма состоит в преодолении товарности, а не наоборот. (см. «К критике экономической основы государства»). Но в последующем советская экономика стала развиваться не по-сталински, а по-либермански. На каком-то этапе форма попросту стала соответствовать содержанию. По-другому и быть не могло, потому что целью советской промышленности стало производство как можно большего числа товаров. В свою очередь, усиление товарности представляет смертельную опасность для социализма.
Одним из первых, кто поднял тревогу по случаю новых тенденций в советской экономике, был Эрнесто Че Гевара (см. «О системе бюджетного финансирования»). В частности, он подверг резкой критике либерманское утверждение о материальном стимулировании как основном побудительном рычаге. «Мы несогласные с тем ударением, которое делает Либерман на материальной заинтересованности (в качестве рычага), — писал Че Гевара, — но его озабоченность теми отклонениями, которые с течением времени возникают в понятии «выполнение плана» представляется нам правильной. Отношения между предприятиями и центральными ведомствами приобретают довольно противоречивые формы, а методы, используемые предприятиями для получения прибыли, приобретают порой черты, весьма далекие от понятия социалистической морали».
По степени понимания проблемы классового сознания Че Гевару можно смело поставить на один уровень с Лениным и Лукачем. В указанной работе он мастерски вскрывает взаимосвязь между сознанием и развитием производства. По его мнению, на Кубе и во всем социалистическом лагере необходимо как можно скорее приступить к решению задачи по выработке нового сознания, потому что созданы новые формы производственных отношений. Более того, несмотря на то, что сознание является производным от существующих отношений, его развитие в известных случаях может опережать уровень развития производительных сил. Поэтому Че Гевара говорит о необходимости воспитания сознания как важном факторе в деле строительства коммунизма.
При этом очевидно, что воспроизводство (а после косыгинской реформы и значительное усиление) капиталистических тенденций в производстве приводит к воспроизводству буржуазного сознания. Именно этим фактом обусловлено появление во времена «перестройки» горбачевых, яковлевых, ельциных и пр. Они, конечно, подонки, но не следует переоценивать их роль в процессе развала СССР. Дело в том, что товарное производство – это стихия, которая таким же стихийным образом отсеивает неугодных и подбирает нужных ей агентов. Не только руководители, но вся 20-миллионная КПСС довела товарно-денежные отношения до логического конца – реставрации капитализма.
В противовес советскому хозрасчету один из вождей Кубинской революции предлагал систему бюджетного финансирования для решения задачи повышения производственных норм. Ее преимущество в том, что она позволяет существенно повысить профессиональную подготовку, что со временем приведет к значительному повышению общего технического уровня. «Необходимо также учитывать, — продолжает он, — что можно будет легко — политикой субсидий — переводить студентов-рабочих, повысивших свою квалификацию, на другую работу, и, постепенно ликвидируя участки с преобладанием живого труда, создавать предприятия с более высокой производительностью труда, более соответствующие основной идее перехода к коммунизму, к обществу развитого производства и удовлетворения основных потребностей человека».
Че Гевара считал, что выполнение (перевыполнение) нормы является не простым источником дохода (премии) трудящегося, как при хозрасчете, а его социальным долгом. В процессе достижения поставленной цели ведущую роль играет партия. В этом смысле она является не только носителем классового сознания, но и авангардом. Коммунисты своим личным примером должны демонстрировать готовность к выполнению социального долга. Как известно, Ленин принимал непосредственное участие в субботнике, а Че Гевара лично испытывал новую технику на производстве. В будущем пролетариат пойдет за той партией, которая будет готова помочь ему решить задачи, поставленные историей. Но только помочь, а не решать за него.
Сегодня коммунистическое движение находится в глубоком кризисе, вызванном поражением социализма в СССР и странах соцлагеря. Но политическое и экономическое поражение не так страшно, как теоретическое. Если у пролетариата мозги запудрены всякой ерундой (позитивизмом, например), то даже при наличии революционной ситуации он ничего не сможет противопоставить загнивающему обществу. Но именно вопросы теории партия не только может, но и должна решать в современных условиях, т.е. в условиях глухой реакции. К счастью, в Компартии ДНР осознают важность данной работы. Об этом, в частности, свидетельствует проведение политзанятий под названием «Ленинские чтения», в ходе которых изучаются основные труды руководителя большевистской партии.
Станислав Ретинский
L’etica del proletariato
Attualmente c’è confusione sul ruolo del Partito Comunista nel movimento operaio. I comunisti tendono, da un lato, a sovrastimare il ruolo del partito e, dall’altro a sottostimarlo. La sovrastima consiste nel considerare spesso il partito come l’unica forza della classe. Per qualche ragione si ritiene che sia compito del partito costruire i sindacati, gli organi della dittatura del proletariato, etc.. E c’è l’altro estremo. La massa, gli stessi lavoratori capiranno “di chi è la colpa” e “che fare”, sicchè il partito dovrebbe “maturare” in seno al movimento proletario spontaneo.
Durante la “primavera russa” di Donetsk, un compagno invitò seriamente a creare i consigli per implementare le disposizioni della Dichiarazione di Sovranità della Repubblica popolare di Donetsk. Bisogna ricordare che i primi consigli (soviet) vennero organizzati dai lavoratori in sciopero durante la Prima Rivoluzione Russa. Erano comitati di sciopero che controllavano le lotte relative agli scioperi. In altre parole, gli organi della dittatura del proletariato nascono dalla lotta reale, e non possiamo sapere in anticipo che forma assumeranno nel futuro. Pertanto, il peggior errore è quando i comunisti tentano di adattare la vita a degli schemi morti.
Però queste idee “rivoluzionarie” sorgono in generale nei periodi di convulsione sociale. In tempi relativamente tranquilli, le opinioni dei partigiani del movimento operaio spontaneo sono ampiamente diffuse, perfino se l’attività di questo movimento è pressochè nulla. Nell’articolo “Il giornale come organizzatore collettivo” ricordavamo come siano passati più di cento anni dalla nascita dell’”Economicismo”, però i suoi sostenitori sono ancora presenti tra i comunisti. Sono portatori di un’ampia gamma di proposte che vanno dalla “maturazione del partito” fino alla creazione di un’”organizzazione di lavoro”. Senza dubbio, in tutto ciò che lo riguarda, al partito viene affibiato un ruolo poco invidiabile: invece di dirigere il movimento spontaneo della classe lavoratrice, si vede costretto a seguirlo.
A suo tempo il colpo decisivo all’Economicismo fu inferto dai lavori di Vladimir Lenin “Da dove cominciare?” e “Che fare? Problemi scottanti del nostro movimento”, mentre il marxista ungherese Gyorgy Lukacs sviluppò le idee di Lenin nel suo libro “Storia e coscienza di classe”. Lenin affermò che con le proprie forze la classe lavoratrice riesce a sviluppare solamente una coscienza di tipo sindacale. In quanto alla coscienza di classe in se stessa, essa può essere solamente introdotta dall’esterno, veicolata dal partito politico. A sua volta, Lukács paragonò il partito alla testa, nata dal corpo della classe lavoratrice ed il cui compito è vedere almeno un passo davanti di esso.
Non è esagerato affermare che il destino di ogni rivoluzione socialista dipende dalla maturità ideologica del proletariato. L’indicatore di tale maturità è l’esistenza della coscienza di classe tra i lavoratori, poichè il proletariato agisce quando è cosciente della sua posizione. Occorre tenere a mente che la produzione delle merci nel capitalismo differisce dalle forme precedenti per il fatto che la stessa forza-lavoro diventa una merce. Senza la consapevolezza della posizione del proletariato sotto il capitalismo, non ci si renderà mai conto della necessità di cambiare lo stato delle cose esistente. I lavoratori moderni sono coscienti di essere solamente un prodotto vendibile al mercato al pari del vestiario, delle auto o dei generi di prima necessità? Chiaramente no. Oggi, il proletario ha una coscienza puramente borghese, la quale si manifesta non nella lotta contro il sistema, bensì nello sforzo per occupare il posto della borghesia, nell’accumulare denaro, nel diventare ricco e cominciare anch’egli a sfruttare. Ciò continuerà fino a che il Partito Comunista non comprenderà il suo vero ruolo in seno al movimento operaio, che consiste nell’introduzione della coscienza di classe nel proletariato. Sicuramente Lukács aveva ragione quando diceva che la coscienza di classe è l’”etica” del proletariato.
Gli “Economicisti”, e con loro i menscevichi, credevano erroneamente che la coscienza di classe sia una pura continuazione della psicologia di classe. Da ciò discende la loro adorazione del movimento operaio spontaneo. L’eminente marxista sovietico Mikhail Lifshitz richiama l’attenzione sul fatto che, in ogni caso, è impossibile confondere i due concetti. “La psicologia di classe del proletariato, come prodotto della vita di fabbrica non deve essere confusa con la teoria del socialismo proletario, che, come qualsiasi teoria discende da una riflessione dei fatti obbiettivi della realtà esterna e soprattutto della storia umana”. (Mikhail Lifshitz, «Dialogo con Ewald Ilyenkov (il problema dell’ideale).
Poichè la coscienza di classe del proletariato coincide con la teoria del socialismo, il partito non agisce como portatore solamente dell’ideologia ma anche di conoscenza scientifica. A sua volta, l’ideologia come forma di coscienza sociale esisterà fintantochè esisterà una divisione classista del lavoro. “Solo una forma direttamente sociale del lavoro e l’abolizione della divisione classista del lavoro permetteranno alla coscienza sociale di non esser più un’ideologia, poichè sarà liquidata la sua base oggettiva e, pertanto la sua pretesa ideologica” dice Valery Bosenko in “La dialettica si vendica del suo abbandono”. Secondo Bosenko la società senza classi è “il prodotto del materialismo pratico”, e pertanto non è un’ideologia. Con la transazione a questa società l’ideologia borghese sarà distrutta, e l’ideologia in generale affloscerà.
Già ai loro tempi Marx ed Engels affermavano che il comunismo era diventato una scienza e che occorreva studiarla. Quindi, il partito che si definisce comunista deve assumersi la piena responsabilità di avvicinarsi alla teoria del socialismo come alla coscienza del proletariato. I comunisti dovranno svolgere un gran lavoro per l’introduzione della coscienza di classe. Il fatto è che nell’Unione Sovietica lo studio del Marxismo svanì e la situazione attuale in questo campo è ancora peggiore.L’insufficiente alfabetizzazione teorica dei comunisti attuali viene alla luce in particolar modo nella discussione sulle cause della caduta del socialismo in URSS. Sicuramente è possibile spiegare quegli accadimenti con la degenerazione della leadership e l’incapacità di riprodurre un’elite del PCUS sufficientemente preparata, ma questo modo di porre la questione non è marxista, per dirla gentilmente. Questo è il positivismo più puro.
Alla fine del secolo XIX, il russo Nikolai Mijailovski sviluppò la teoria dell’eroe e della moltitudine, secondo la quale lo sviluppo della storia è determinato dalla volontà dei grandi uomini. In risposta, George Plejanov scrisse un articolo, “Sulla questione del ruolo della personalità nella storia”, dove afferma: “E’ necessario riconoscere che attualmente la causa finale e più generale del movimento storico dell’umanità risiede nello sviluppo delle forze produttive che determina i conseguenti cambiamenti nelle relazioni sociali tra gli uomini”. In quest’ottica possiamo osservare come la sconfitta del socialismo non è spiegabile con il comportamento dei “grandi uomini” bensì con il “cambiamento delle relazioni sociali.
Gli accadimenti dell’inizio degli anni ’90 solamente consacrò sul piano istituzionale i “risultati” degli anni ’50 e ’60. Il principale “successo”, certamente, fu la cosiddetta riforma Kosiguin, la quale prevedeva un ampliamento dell’indipendenza economica delle imprese, in altre parole la autogestione finanziaria. In occidente tale riforma simile fu battezzata con il nome dell’economista sovietico Yevsey Lieberman, il quale, pochi anni prima della sua adozione ne aveva delineato i caratteri nell’articolo, pubblicato sulla Pravda, dal titolo “Pianificazione, profitto e incentivi”. A suo dire il criterio principale dell’impresa è il profitto, in quanto utile “per l’opera di costruzione del comunismo”. Oggi è ovvio che tutto ciò ha portato direttamente alla restaurazione del capitalismo.
Si rendeva conto la leadership sovietica di quali fossero le conseguenze minacciate da queste decisioni? Con ogni probabilità no, a causa di un analfabetismo teorico totale. A differenza dei leader seguenti, Stalin aveva perfettamente compreso che l’obbiettivo del socialismo è superare la commerciabilità (si veda “Per una critica della base economica dello stato”). Ma negli anni successivi l’economia sovietica si sviluppò “alla Lieberman” e non “alla Stalin”. In ogni frangente si adattò semplicemente la forma al contenuto. E non avrebbe potuto essere diversamente,perchè l’obiettivo della industria sovietica era di produrre la maggior quantità di beni possibile. A sua volta, una maggiore commerciabilità è una minaccia mortale per il socialismo.
Uno dei primi segnali di allarme sulle nuove tendenze dell’economia sovietica fu Ernesto Che Guevara (si veda “Sul sistema di finanziamento degli investimenti”). Egli criticò in particolare criticò duramente l’affermazione di Lieberman sullo stimolo materiale come principale incentivo. “Non siamo d’accordo con l’enfasi che Lieberman pone sull’ineresse materiale (come leva economica)”, scriveva il Che, “però la sua preoccupazione per le derive che il concetto di “adempimento del piano” subisce con lo scorrere del tempo ci sembra corretta. Le relazioni tra le imprese e i dipartimenti centrali assumono forme abbastanza contraddittorie, e i metodi utilizzati dalle imprese per generare profitto a volte presentano caratteristiche molto lontane dalla nozione di moralità socialista”.
Con un po’ di audacia, Che Guevara può essere considerato al livello di Lenin e Lukács, per comprensione del problema della coscienza di classe. Nel lavoro citato, egli delinea abilmente la relazione tra coscienza e sviluppo della produzione. Nella sua visione, in Cuba come nel resto del campo socialista, era necessario cominciare ad affrontare il più presto possibile il tema dello sviluppo di una nuova coscienza in sintonia con le nuove forme date ai rapporti di produzione. Spingendosi oltre, nonostante la coscienza sia un prodotto delle relazioni esistenti, il suo sviluppo in certi momenti può superare il livello di sviluppo delle forze produttive. Pertanto, Che Guevara parla della necessità di educare alla coscienza come di un fattore fondamentale nella costruzione del comunismo.
E’ ovvio che la riproduzione (e, dopo la riforma Kosiguin, il considerevole rafforzamento) delle tendenze capitaliste nella produzione conduca alla riproduzione della coscienza borghese. E’ questo l’evento che si rende palese nel momento della “perestroika” di Gorbachov, Yakovlev, Yeltsin e di chi li ha seguiti. Essi sono sicuramente degli impostori, ma non dobbiamo sovrastimare il loro ruolo nel collasso dell’URSS. La produzione mercantile, come un setaccio, separa gli indesiderabili per trattenere gli agenti che le sono necessari. Non solo i leader, ma tutti i 20 milioni di iscritti al PCUS portarono le relazioni monetario-mercantili alla loro logica conclusione: la restaurazione del capitalismo.
In contrasto con l’autofinanziamento sovietico, uno dei leader della Rivoluzione Cubana propose un sistema di finanziamento di bilancio per risolvere il problema di elevare gli standard di produzione. Il vantaggio consiste nel favorire un considerevole aumento della formazione professionale, che nel tempo dia luogo ad un corrispondente aumento del livello tecnico generale. “Bisogna anche prendere in considerazione”, continua, ” che sarà facile – con la politica dei sussidi – trasferire gli studenti che abbiano elevato le loro qualifiche ad un altro posto di lavoro ed eliminare gradualmente le aree produttive dove sia predominante il lavoro vivo, al fine di creare imprese maggiormente produttive, più rispondenti all’idea basica di transizione al comunismo, di una società produttivamente sviluppata, al soddisfacimento delle necessità primarie umane.
Che Guevara era convinto che lo svolgimento del proprio compito non sia semplicemente una fonte di guadagno per il lavoratore, come lo era nel sistema di autofinanziamento, ma un suo preciso dovere sociale. Nel raggiungere questo obbiettivo il partito svolge un ruolo primario. In tal senso, non solo è portatore della coscienza di classe, ma anche la avanguardia. I comunisti, attraverso l’esempio personale, devono dimostrare la propria disponibilità a svolgere i loro compiti sociali. Come è noto, Lenin prese parte ai “subbotnik”, e il Che sperimentò personalmente nuovi macchinari per la produzione. Nel futuro il proletariato seguirà il partito che sarà pronto ad aiutarlo nell’assolvimento del suo compito storico. Che lo aiuti, non che decida al suo posto.
Oggi il movimento comunista si trova in una profonda crisi provocata dalla sconfitta del socialismo nell’URSS e nei paesi del campo socialista. Ma la sconfitta politica ed economica non è terribile come la sconfitta teorica. Se il cervello del proletariato è pieno di ogni ciarpame (positivismo, ad esempio), anche in presenza di una situazione rivoluzionaria, non può minimamente opporsi ad una società in decomposizione. Ma sono proprio le questioni teoriche che un partito può e deve risolvere nell’ambito delle condizioni attuali di una cieca reazione.
Stanislav Retinsky
Ethique du prolétariat
Actuellement, il y a confusion sur le rôle du parti communiste dans le mouvement ouvrier. Les communistes tendent, d’une part, à surestimer le rôle du parti et, d’autre part, à le sous-estimer. La surestimation est qu’ils essaient souvent de considérer le parti comme la seule force de classe. Pour une raison quelconque, on considère que c’est le parti qui doit créer des syndicats, les organes de la dictature du prolétariat, etc. Il y a un autre extrême. Le spontanéisme, les travailleurs comprendront d’eux-mêmes «à qui est la faute» et «que faire», de sorte que le parti doit «mûrir» du mouvement prolétarien spontané.
Pendant le «Printemps russe» à Donetsk, un camarade a sérieusement invité les communistes à créer des conseils pour appliquer les dispositions de la Déclaration de Souveraineté de la République Populaire de Donetsk. Il faut se souvenir que les premiers conseils furent organisés par des grévistes pendant la première révolution russe. Ils étaient des comités de grève qui contrôlaient la lutte de grève. En d’autres termes, les organes de la dictature du prolétariat surgissent dans une lutte réelle, et nous ne savons pas d’avance quelle forme ils vont acquérir dans le futur. Peut-être que ces organismes n’auront rien à voir avec les conseils. Par conséquent, le pire de tout est quand les communistes essaient d’adapter la vie aux plans morts.
Mais de telles idées «révolutionnaires» surgissent, en règle générale, à l’ère des convulsions sociales. En des temps relativement calmes, les opinions des partisans du mouvement ouvrier spontané sont très répandues, même si ce mouvement en soi est presque nul dans son activité. Dans l’article «Le journal en tant qu’organisateur collectif», il a déjà été dit que plus de cent ans se sont écoulés depuis l’émergence de «l’Economisme», mais ses partisans sont toujours présents parmi les communistes. Ils ont un large éventail de propositions allant de la «maturation du parti» à la création d’une «organisation du travail». Cependant, dans tous les cas du parti, on lui attribue un rôle peu enviable: au lieu de diriger le mouvement spontané de la classe ouvrière, il est obligé de le suivre.
En son temps, le coup décisif porté à «l’économisme» fut infligé par l’ouvrage de Vladimir Lénine «Où commencer?» Et «Que faire? Les questions persistantes de notre mouvement «, tandis que le marxiste hongrois Gyorgy Lukacs a développé les idées de Lénine dans son livre «Histoire et conscience de classe». Lénine a affirmé qu’avec sa propre force, la classe ouvrière est capable de développer uniquement la conscience syndicale. Quant à la conscience de classe en soi, elle ne peut être introduite que de l’extérieur et son opérateur est le parti politique. À son tour, Lukács a comparé le parti à sa tête, qui a semblé se développer dans le corps de la classe ouvrière. La tâche de la tête, entre autres choses, est de voir au moins un pas en avant du corps.
Il n’est pas exagéré de dire que le sort de toute révolution socialiste dépend de la maturité idéologique du prolétariat. L’indicateur de maturité est l’existence de la conscience de classe parmi les travailleurs, puisque le prolétariat agit quand il est conscient de sa position. Rappelez-vous que la production de marchandises dans le capitalisme diffère des formes précédentes dans lesquelles la force de travail devient une marchandise. Sans réaliser la position du prolétariat sous le capitalisme, il ne réalise jamais la nécessité de changer l’état actuel des choses. Les travailleurs modernes comprennent-ils qu’ils ne sont qu’un produit vendu sur le marché au même titre que les vêtements, les voitures ou les articles essentiels? Bien sûr que non. Aujourd’hui, le prolétaire a une conscience purement bourgeoise, ce qui ne se manifeste pas dans la lutte contre le système, mais dans l’effort d’y occuper la position de la bourgeoisie; obtenir de l’argent, devenir riche. Et cela continuera jusqu’à ce que le Parti Communiste lui-même comprenne son véritable rôle dans le mouvement ouvrier, qui consiste à introduire la conscience de classe dans le milieu prolétarien. Bien sûr, Lukács avait raison quand il écrivait que la conscience de classe est «l’éthique» du prolétariat.
Les «économistes», et avec eux les mencheviks, croyaient à tort que la conscience de classe n’était qu’une poursuite de la psychologie de classe. D’où leur adoration du mouvement ouvrier spontané. L’éminent marxiste soviétique Mikhaïl Lifshitz attire l’attention sur le fait que, de toute façon, il est impossible de confondre ces concepts. «Dans tous les cas, la psychologie du prolétariat en tant que produit de la vie de l’usine ne doit pas être confondue avec la théorie du socialisme prolétarien, qui, comme toute théorie vient de la réflexion des faits objectifs de la réalité extérieure et surtout la plupart de l’histoire humaine» (Mikhail Lifshitz,«Dialogue avec Ewald Ilyenkov (le problème de l’idéal)).
En raison du fait que la conscience de classe du prolétariat est la théorie du socialisme, le parti agit non seulement en tant que support de l’idéologie et des connaissances scientifiques. À son tour, l’idéologie en tant que forme de conscience sociale existera chaque fois qu’il y aura une division des classes de travail. «Seul un caractère social directement du travail sans la division du travail permettra que la conscience sociale cesse d’être une idéologie, soit liquidée sa base laïque et donc sa prétention idéologique» – dit Valéry Bosenko dans «Dialectique à venir par négligence. «Selon lui, la société sans classes est» le produit du matérialisme pratique», ce n’est donc pas une idéologie. Avec la transition vers une telle société, l’idéologie bourgeoise sera détruite et l’idéologie en général dépérira.
Déjà à cette époque, Karl Marx et Frederick Engels disaient que le communisme était devenu une science et qu’il était nécessaire de l’étudier. Par conséquent, le parti qui se dit communiste doit aborder la théorie du socialisme avec la pleine responsabilité en tant que conscience du prolétariat. Les communistes devront faire un excellent travail dans le domaine de l’introduction de la conscience de classe. Le fait est que, à l’époque soviétique, l’étude du marxisme a disparu injustement, et aujourd’hui c’est encore pire. En particulier, l’enseignement théorique insuffisant des communistes modernes est perçu dans la discussion des causes de la défaite du socialisme en URSS. Bien sûr, il est possible autant que nécessaire d’expliquer l’effondrement de la renaissance de l’élite du Parti communiste de l’Union soviétique, mais cette attitude, pour le moins, n’est pas marxiste. C’est le positivisme le plus franc.
A la fin du 19ème siècle, le Russe Nikolaï Mikhaïlovski développa la théorie du héros et de la multitude, selon laquelle l’histoire du développement est déterminée par la volonté des grands hommes. En réponse, George Plekhanov a écrit un article, «Sur la question du rôle de la personnalité dans l’histoire», qui stipule: «Aujourd’hui, la cause finale et le plus général du mouvement historique de l’humanité doit reconnaître le développement des forces productives qui déterminent les changements consécutifs dans les relations sociales des hommes. «dans la continuité de ce qui précède, nous constatons que la défaite du socialisme est de ne pas expliquer le comportement des» grands hommes «et» le changement des relations sociales.»
Ce qui s’est passé au début des années 1990 n’a légalement consacré que les «réalisations» des années 1950 et 1960. La principale «réussite», bien sûr, est la soi-disant réforme de Kossyguine, qui supposait une extension de l’indépendance économique des entreprises, c’est-à-dire l’autogestion financière. En Occident, une réforme similaire a été nommée en l’honneur de l’économiste soviétique Yevsey Lieberman. Quelques années avant son adoption, qu’il publia dans le journal «Pravda» comme l’article «Plan, bénéfice et prix». Selon lui, le critère principal de l’entreprise devrait être le bénéfice, car il sert «le travail de construction du communisme. «Aujourd’hui, il est évident que tout cela a conduit directement à la restauration du capitalisme.
Les dirigeants soviétiques ont-ils compris quelles conséquences engendraient de telles actions? Très probablement pas, car il y avait un analphabétisme théorique banal. Contrairement aux dirigeants ultérieurs, Joseph Staline a parfaitement compris que la tâche du socialisme est de vaincre la négociabilité, et non l’inverse. (Voir»À la critique de la base économique de l’État«). Mais plus tard l’économie soviétique a commencé à se développer non pas dans le style de Staline, mais dans le style Lieberman. À un certain point, la forme s’est simplement adaptée au contenu. Il n’aurait pas pu en être autrement, car l’objectif de l’industrie soviétique était de produire autant de biens que possible. À son tour, une plus grande négociabilité est une menace mortelle pour le socialisme.
Ernesto Che Guevara a été l’un des premiers à donner l’alerte en raison des nouvelles tendances de l’économie soviétique (voir «Sur le système de financement budgétaire»). En particulier, il a sévèrement critiqué l’affirmation de Lieberman sur la stimulation matérielle comme incitation principale. «Nous ne sommes pas d’accord avec l’importance que Lieberman fait de l’intérêt matériel (comme levier),» a écrit Che Guevara, «mais sa préoccupation pour les écarts qui surviennent au cours du temps la notion de» réalisation du plan «semble correct. Les relations entre les entreprises et les services centraux prennent tout à fait contradictoires, et des moyens méthodes utilisées par les entreprises pour générer des profits prennent parfois des caractéristiques qui sont loin de la notion de la morale socialiste».
En raison du degré de compréhension du problème de la conscience de classe, Che Guevara peut hardiment s’élever au même niveau que Lénine et Lukács. Dans ce travail, il révèle habilement la relation entre la conscience et le développement de la production. Selon lui, à Cuba et dans tout le domaine socialiste, il est nécessaire de commencer à résoudre la tâche de développer une nouvelle conscience dès que possible parce que de nouvelles formes de relations de production ont été créées. De plus, bien que la conscience soit un dérivé des relations existantes, son développement dans certains cas peut dépasser le niveau de développement des forces productives. Par conséquent, Che Guevara parle de la nécessité d’éduquer la conscience comme un facteur important dans la construction du communisme.
Il est évident que la reproduction (et après la réforme de Kossyguine le renforcement considérable) des tendances capitalistes dans la production conduit à la reproduction de la conscience bourgeoise. C’est ce fait, qui apparaît à l’époque de la «perestroïka» de Gorbatchev, Yakovlev, Eltsine et ainsi de suite. Ils sont, bien sûr, des canailles, mais nous ne devrions pas surestimer leur rôle dans l’effondrement de l’URSS. C’est que la production mercantile est un élément qui par une même image spontanée tamise l’indésirable et rassemble ses agents, nécessaires pour cela. Non seulement les dirigeants, les 20 millions de membres du PCUS ont amené les relations monétaire-mercantile à leur conclusion logique: la restauration du capitalisme.
Contrairement à l’autofinancement soviétique, l’un des dirigeants de la révolution cubaine a proposé un système de financement budgétaire pour résoudre le problème de l’élévation des normes de production. Son avantage est qu’il permet une augmentation significative de la formation professionnelle, ce qui conduira éventuellement à une augmentation significative du niveau technique global. «Il est également nécessaire de prendre en compte,» poursuit-il, «qu’il sera facile – pour la politique de subvention – de transférer les étudiants qui ont élevé leurs qualifications à un autre emploi et d’éliminer progressivement les zones où prédomine le travail en direct. productivité du travail, correspondant davantage à l’idée de base de la transition vers le communisme, à une société de production développée et à la satisfaction des besoins humains fondamentaux «.
Che Guevara a estimé que la conformité (conformité excessive) de la norme n’est pas simplement une source de revenu (prime) pour le travailleur, comme dans l’autofinancement, mais son devoir social. Dans le processus où l’atteinte de l’objectif, le parti joue le rôle principal. En ce sens, il n’est pas seulement le porteur de la conscience de classe, mais aussi de l’avant-garde. Les communistes, par leur exemple personnel, doivent démontrer leur volonté de remplir leurs obligations sociales. Comme on le sait, Lénine prit directement part aux subbotnik, et Che Guevara expérimenta personnellement de nouveaux équipements de production. À l’avenir, le prolétariat suivra le parti qui sera prêt à l’aider à résoudre les tâches posées par l’histoire. Mais ça aide seulement, ça ne décide pas pour lui.
Aujourd’hui, le mouvement communiste est dans une crise profonde provoquée par la défaite du socialisme en URSS et dans les pays du camp socialiste. Mais la défaite politique et économique n’est pas aussi terrible que la défaite théorique. Si le cerveau du prolétariat est saupoudré de toutes sortes d’absurdités (positivisme, par exemple), même en présence d’une situation révolutionnaire, il ne peut rien opposer dans une société décadente. Mais ce sont précisément les questions de théorie qu’un parti peut non seulement résoudre, mais doit résoudre dans des conditions modernes, c’est-à-dire dans des conditions d’une réaction sourde. Heureusement, dans le Parti communiste de la République populaire de Donetsk, les communistes réalisent l’importance de ce travail.
Stanislav Retinsky
