К 100-летию Великой Октябрьской социалистической революции либеральные и монархические «патриоты» усилено продолжают распространять и внедрять в народное сознание чудовищную ложь об Октябре и ее вожде.
Ныне честные книги о Ленине стали большой редкостью. И одна из них – трехтомник Владлена Терентьевича Логинова «Ленин. Путь к власти (1917год)». В. Т. Логинов — это крупнейший историк, занимающийся не одно десятилетие данной проблемой. В своем объемном фундаментальном труде автор с величайшей научной добросовестностью, объективно и без предвзятости, день за днем, месяц за месяцем и год за годом на основе обширнейшего фактического материала восстанавливает всю многосложную, противоречивую картину событий от последних десятилетий XIX века до середины 20-х годов XX века.
Опираясь на это серьезное исследование и привлекая и другие источники, попытаемся и мы восстановить реальную картину событий и развенчать особенно расхожий сегодня спекулятивные тезис о том, что Ленин, проехав в пломбированном вагоне через Германию, с которой Россия находилась в состоянии войны, таким образом, являлся немецким шпионом, брал деньги у немецкого Генерального штаба, на которые и совершил революцию. Бойкие журналисты и репортеры приводят так называемые «подлинные документы», которые с удовольствием демонстрируют в своих телевизионных передачах, в печати и которые якобы свидетельствуют в пользу их версии.
Прежде всего, следует отметить, что с Лениным в пломбированном вагоне проехали 30 взрослых и два ребенка. Но, что особенно важно, современные «разоблачители» почему-то не упоминают о том, что был еще второй пломбированный вагон. Пассажиры этого, второго вагона, (257 человек), после бесплодных ожиданий и переписки с министром Временного правительства Милюковым, обещавшим возвратить эмигрантов через Англию, («Положение наше стало невыносимым», — телеграфировал меньшевик Мартов 5 апреля в Петроград), 12 мая все-таки выехали через Германию и благополучно прибыли в Петроград 22 мая. Они ехали тем же путем, что и ленинская группа. А на вопрос: не использует ли Германия их поездку в своих целях, они смогли повторить лишь то, что говорили большевики: «Нас абсолютно не касается, какие мотивы будут руководить при этом немецким империализмом, так как мы ведем и будем вести борьбу за мир не в интересах немецкого империализма, а в духе интернационального социализма…» [1, № 29, С. 3] Среди отъезжающих во втором пломбированном вагоне находились меньшевики Мартов и Аксельрод, эсер Натансон, будущий нарком образования Луначарский и другие. И никто не додумался обвинять их в работе на немцев. А 30 июня 1917 года из Швейцарии отправился и третий вагон, потом четвертый. И точно также, в «запломбированном вагоне». А поверившие Милюкову и дожидавшиеся проезда через Англию швейцарские эмигранты оставались в Швейцарии до августа 1917 года и с обидой телеграфировали Керенскому: «Циммервальдисты уехали, мы остались» [1, № 29, С. 3].
Следует особо подчеркнуть, что тезис о немецком шпионе и немецких деньгах отнюдь не нов. Эти слухи стали усиленно раскручиваться и муссироваться сразу после 3 июля 1917 года, когда Временное правительство, расстреляв мирную демонстрацию в Петрограде, объявило настоящую охоту на Ленина и выписало ордер на его арест. Владимир Ильич был вынужден уйти в подполье. Именно в это время, по его мысли, мирный путь развития революции был прерван [2, С. 2].
Когда же произошла Февральская революция в России, В. И. Ленин и Н. К. Крупская находились в эмиграции в Швейцарии в городе Цюрихе. 2 марта 1917 года (15 марта новому стилю)* когда В. И. Ленин и Н. К. Крупская пришли из центральной библиотеки домой пообедать, они узнали из швейцарских газет ошеломляющую весть, что в России произошла революция. И в тот же день Ленин сообщает Инессе Арманд в письме: «Мы сегодня в Цюрихе в ажитации…» [3, С. 399]
Надо немедленно ехать в Россию! Но как, каким путем? Ведь более двенадцати лет назад, в 1905 году, в ожидании на въезд в Россию Владимиру Ильичу пришлось сидеть в Женеве почти год! Сейчас это никак невозможно.
Легальная дорога была одна: через Францию в Англию, затем из Англии на пароходе в Норвегию или Голландию, а оттуда – через Швецию – в Питер. Значит, надо было получить французскую, английскую, норвежскую или шведскую визы и разрешение на пресечение русской границы. Однако, еще в 1915-1916 годах военные представители Англии, Франции и России составили «международные контрольные списки» на лиц, коим запрещался въезд во все страны Антанты. В эти «черные списки», которые находились и в российских посольствах, были внесены те эмигранты, которые подозревались в «пропаганде мира». В них черных списках значилось около 6 тысяч человек [1, № 25, С. 3 ].
И все же Ленин просит 18 марта жену большевика Г. Сафарова зайти в английское консульство и прозондировать ситуацию. Ответ английского посланника был обескураживающе прост и прямолинеен: «Через Англию вообще нельзя». Значит, надежды на легальный проезд рухнули.
Тогда Владимир Ильич пытается проехать через Францию и Англию под фамилией Вячеслава Карпинского, в парике, о чем и сообщает ему в Женеву. Ответ Карпинского окончательно разочаровал: оказывается, Карпинский, уже давно значился во всех проскрипционных списках как «неблагонадежный».
Ленин настойчиво пытается использовать любые, даже нелегальные пути: он посылает польскому социал-демократу Якову Ганецкому, который находился в Стокгольме, в переплете книги (для конспирации) свою фотографию с настоятельной просьбой найти шведа, похожего на Ленина. Но так как Ильич не знал шведского языка, то «швед» должен был быть глухонемым [4, С. 2].
Владимир Ильич буквально рвался в Россию и метался как загнанный зверь в клетке. Надежда Константиновна вспоминала: «Сон пропал у Ильича с того момента, когда пришла весть о революции, и вот по ночам строились самые невероятные планы. Можно перелететь на аэроплане. Но об этом можно было думать только в ночном полубреду… Достать паспорт шведа, прикинуться глухонемым… Но легко проговориться. «Заснешь, увидишь во сне меньшевиков и станешь ругаться: сволочи, сволочи! Вот и пропадет вся конспирация» [5, С. 274].
Так в метаниях прошло несколько дней. Наконец, 19 марта, на частном совещании представителей различных партийных групп лидер меньшевиков Юлий Мартов выдвинул план проезда эмигрантов через Германию в обмен на интернированных в России немцев. И Владимир Ильич ухватился за этот «план Мартова» как за последнюю возможность выехать на Родину. Но нужен был посредник!
В тот же день Ленин пишет В. Карпинскому: «План Мартова хорош: … только мы (и Вы) не можем делать это прямо. Нас заподозрят… Мы ни прямо, ни косвенно участвовать не можем; наше участие испортит все…» [ 3, С. 406] Это говорит о том, насколько щепетильным и осторожным был Владимир Ильич в вопросах взаимоотношений с представителями официальных властей Германии. Поэтому-то эмигранты крайне нуждались в посредниках.
В предшествующих случаях проезда русских эмигрантов через Германию в роли посредника всегда выступало правительство нейтральной Швейцарии. И участники совещания в Берне тогда же, 19 марта, обратились к одному из лидеров швейцарских социал-демократов, государственному советнику и депутату парламента Роберту Гримму с просьбой прозондировать этот вопрос. Гримм встретился с министром иностранных дел Швейцарии Артуром Гофманом, и тот ответил, что «швейцарское правительство не имеет возможности играть роль официального посредника, ибо правительства Антанты могут усмотреть в этом шаге нарушение нейтралитета» [1, № 26, С. 3].
В этой связи возникает ряд интересных вопросов. Ну почему так уперлись с этими визами и пропусками англичане и французы? Почему вопреки обыкновению, швейцарское правительство отказалось от посредничества? В чем причина той медлительности, которую проявило российское правительство в ответ на просьбы о возвращении эмигрантов? И почему немцы столь оперативно пошли навстречу?
А все дело в политике, геополитике и, конечно, в продолжающейся мировой войне и отношении к этой войне разных политических групп и партий. Так, Германия и стала, по образному выражению В. Логинова, той сценической площадкой, где одновременно развивались очень важные события, так повлиявшие на судьбу швейцарских эмигрантов. Ведь двухлетняя война на два фронта стремительно истощала ресурсы Германии. И германское Верховное командование принимало отчаянные меры, чтобы разобщать союзников.
Проходили дни, и надежда попасть скоро в Россию таяла на глазах. «В Россию, должно быть, не попадем, – с горечью пишет Владимир Ильич И. Арманд! — Англия не пустит. Через Германию не выходит» [3, С. 414]. И о том же Ганецкому: «Вы можете себе представить, какая это пытка для всех нас сидеть здесь в такое время» [3, С. 419].
А из России шли вести о немедленном приезде Ленина, ибо «каждый упущенный шанс ставит все на карту» [1, № 27, С. 3]. Этот вполне официальный вызов и стал для Ленина самым важным импульсом для дальнейших решительных действий и взятия инициативы в свои руки. Он вновь просчитывает все варианты, в который раз взвешивает все политические последствия, которые могла бы иметь поездка через Германию.
«Это был единственный случай, — вспоминал зашедший к Владимиру Ильичу Вили Мюнценберг, — когда я встретил Ленина в сильном волнении и полным гнева. Короткими и быстрыми шагами он обходил маленькую комнату и говорил резкими обрывистыми фразами… окончательным выводом всех его слов было: мы должны ехать, хоть сквозь пекло» [1, № 27, С. 3].
Наконец, в субботу, 31 марта, после совещания и бурного обмена мнениями германский генеральный штаб дает разрешение на проезд русских революционеров через территорию Германии. Но вновь возникает вопрос о посреднике. Это вновь поставило в затруднение ленинскую группу.
Дело в том, что уже 1 апреля Роберт Гримм по телефону категорически отказался от посредничества без санкции Петроградского Временного правительства. А министр иностранных дел Временного правительства П. Милюков в популярной газете «Ле пти паризьен» опубликовал заявление Временного правительства о том, что каждый, кто вернется на Родину через Германию, будет немедленно объявлен государственным преступником и предан суду.
Владимир Ильич прекрасно понимал, что проезд через Германию порождает множество вопросов и сопряжен с определенным риском. Но для Ленина этот вопрос был уже решен…
Да, риск, конечно, был довольно большой. Ну а относительно того, что не скомпрометирует ли эта поездка в глазах русских рабочих большевиков, Ленин на собрании представителей всех эмигрантских центров 2 апреля сказал: «Вы хотите уверить меня, что рабочие не поймут моих доводов использовать какую угодно дорогу для того, чтобы попасть в Россию… Вы хотите уверить меня, что каким-нибудь клеветникам удастся сбить с толку рабочих и уверить их, будто мы, старые, испытанные революционеры, действуем в угоду германского империализма? Да это курам на смех» [7, С. 492].
Действительно, рабочие и весь угнетенный люд России не поверил этим измышлениям в 1917 году, но через 100 лет уже в олигархической России, многие сытые и упитанные «разоблачители» Ленина в это поверили. Очень печально…
Но вернемся к собранию 2 апреля. Присутствовавшие на нем представители меньшевиков и эсеров назвали решение ехать через Германию ошибочным. По их мнению, надо было сидеть и ждать. Поднялся невообразимый шум, каждый старался перекричать другого… Таким образом, собрание было сорвано. Значит, о скором отъезде не могло быть и речи, и переговоры с немцами нужно было теперь вести не от имени объединенного ЦК политэмигрантов, а только от группы Ленина. Значит, надо менять и посредника. Тем более, что сам Р. Гримм заявил 1 апреля по телефону, что его миссия исчерпана.
В поисках нового посредника выбор пал на Фрица Платтена, левого швейцарского социал-демократа, впоследствии одного из организаторов Компартии Швейцарии. Условия проезда политические эмигранты вырабатывали два дня, сидели даже ночью. Основные пункты условий можно свести к следующему: во-первых, руководитель поездки Фриц Платен получает право везти любое число лиц, независимо от их взглядов на войну. Во-вторых, вагон с эмигрантами пользуется правом экстерриториальности, что позволит избежать любых контактов с немецкими гражданами. В-третьих, проезд оплачивают сами эмигранты. И, наконец, единственное обязательство, которое берут на себя эмигранты – это агитировать в России за соответствующий обмен на интернированных немцев. Особо оговаривалось, что для полной прозрачности условия эти будут опубликованы в швейцарской и русской прессе.
Между тем, русское бюро ЦК многократно пыталось провести через Петроградский Совет разрешение на проезд эмигрантов через Германию. Но засевшие в Петроградском Совете меньшевики и эсеры, лидеры Совета Чхеидзе, Церетели, Скобелев, Дан всячески блокировали положительное решение данного вопроса. Они заверяли, что добьются разрешения на проезд через Англию.
В такой сложной ситуации русское бюро ЦК вновь посылает в Стокгольм курьера М. И. Стецкевич с решением ЦК о немедленном проезде Ленина каким угодно путем, даже через Германию, если при этом не будет личной опасности быть задержанным. А Я. Ганецкому русское бюро дает в Стокгольм телеграмму следующего содержания: «Ульянов должен немедленно приехать» [1, №28, С. 3 ].
Наконец, был установлен окончательный срок – понедельник, 9 апреля, отправление в 15 часов 10 минут из Цюриха. Перед этим, 8 апреля, на собрании большевиков оглашается и утверждается «Протокол собрания членов РСДРП Партии», к которому прилагаются все документы, связанные с поездкой, и Ленин вместе с другими подписывает его. Все указанные документы очень пригодились потом, для разоблачения всех недоброжелателей и оппонентов Ленина и большевиков, особенно для современных «ниспровергателей», не удосуживающихся вникнуть и внимательно проанализировать эти документы.
Так началось это трудное путешествие. Отъезжающие заняли свои места в вагоне, прозвенел вокзальный колокол и поезд двинулся в путь… Провожающие запели «Интернационал»…
Из Цюриха, достигнув швейцарской границы, через строжайший досмотр пассажиры прибыли на немецкую станцию Готмадинген. Дальше в пресловутом «запломбированном вагоне» — до пограничного города Заснице.
По словам очевидцев, во время поездки по территории Германии никаких контактов с немцами не было, даже обеды, оплаченные Красным Крестом, — котлеты с горошком, — приносили в вагон, а у дверей купе, где находились сопровождавшие немецкие офицеры, была проведена мелом жирная черта — граница «экстерриториальности». В Заснице, на границе со Швецией, дабы не ступать на немецкую землю, пассажиры остались ночевать в вагонах.
И только утром они взошли на паром «Королева Виктория, который 12 апреля причалил в шведском Треллеборге. На пристани их радостно, со слезами на глазах, как он потом вспоминал, встретил Яков Ганецкий с товарищами. Далее на поезде путешественники добрались до станции Мальме. И в ночь на 13 апреля эмигранты поездом выехали в Стокгольм.
Но надо было настоятельно решать проблему денег. Уже давно доказано серьезными исследователями, которые скрупулезно изучали архивные документы и воспоминания очевидцев, что ленинской группе швейцарскими социалистами была выдана ссуда в 3 тысячи франков под поручительство члена Совета кантонов, крайне правого социал-демократа Отто Ланга. С помощью шведского писателя, социал-демократа и депутата парламента Фредерика Стрёма удалось собрать еще несколько сотен крон через профсоюзные рабочие организации и подписку некоторых депутатов парламента. А министр иностранных дел Швеции Линдман заявил: «Я подпишусь охотно на сотню крон, только бы Ленин уехал сегодня» [1, № 30, С. 3.].
Эти собранные деньги пошли на уплату отеля и на билеты до Хапаранды, таможенного пропускного пункта. Из городка Хапаранда на собачьих упряжках путешнственники доехали до Торнео, где опять пришлось пройти унизительную процедуру досмотра с пристрастием, которую учинили английские офицеры, командовавшие на финской границе.
Владимир Ильич зашел в русское консульство и получил на группу 300 крон пособия, полагавшегося из Татьянинского фонда всем возвращавшимся полтэмигрантам, и заплатил за 32 билета III класса до Петрограде 16 апреля в 9 часов вечера поезд остановился на станции Белоостров. На перроне их встречали А. Шляпников, А. Коллонтай, И. Сталин, Л.Каменев, Мария Ульянова и другие. Здесь же было и около 400 сестрорецких рабочих во главе с Вячеславом Зофом, Николаем Емельяновым и Людмилой Сталь, приехавшими для встречи. Рабочие подхватили Ленина на руки, внесли в станционный буфет, поставили на табуретку, и он произнес свою первую в Росси краткую речь.
А поезд вместе со встречавшими двинулся дальше. Их до самого Питера сопровождал вооруженный конвой под командованием поручика. Как стало известно позднее, эмигранты могли быть арестованными еще в Белоострове. Так, начальник контрразведки Петроградского военного округа Борис Никитин в своих обстоятельных воспоминаниях рассказывает, что в конце марта к нему явился представитель английской контрразведки и передал «список предателей в 30 человек, во главе которых стоит Ленин. Их пропустила Германия…» И хотя без санкции Петросовета МИД не может запретить им въезд, главный военный прокурор генерал Апушкин дал указание Никитину не пропускать через границу упомянутых эмигрантов. Никитин дает соответствующий приказ коменданту Белоострова есаулу Савицкому. На что Савицкий ответил кратко: «Мои люди не вышли» [1, № 31, С. 3].
В 23 часа 10 минут 16 апреля 1917 года (по старому стилю — 3 апреля) поезд с политэмигрантами прибыл на Финляндский вокзал Петрограда. Наконец-то Ленин и его соратники ступили на родную землю, куда они так упорно и преодолевая все препятствия стремились. Ленина и его группу встречали восторженная многотысячная толпа рабочих и солдат. И громовое «Ура!» стало ответом на его взволнованную речь…
Инна Гречко, секретарь Горловского ГК Компартии ДНР, кандидат исторических наук
Примечание
*все даты даются в новом календарном стиле
Источники и литература
1. Логинов В., «Открывая Ленина заново», Коммунист, 2010, №№ 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31.
2. Ленин В. И., ПСС, Т. 34, С. 1-5.
3. Ленин В. И., ПСС, Т. 49, С.С. 367, 403-404, 406, 414, 417-423, 424, 425, 429.
4. Ленин В. И., «Биографическая хроника», Т. 4, М., 1973.
5. Крупская Н. К., «Воспоминания о Ленине», М., 1989.
6. Ленин В. И. ПСС, Т. 27, С. 82-83.
7. Ленин В. И., ПСС, Т. 31, С. 492.
8. Ленин В. И., ПСС, Т. 31, С. 83-84.
