Ленин и пролетарская революция

Владимир Ленин был непревзойденным теоретиком и практиком пролетарской революции. Ему не было равных как в деле объяснения широким массам теории марксизма языком революционных лозунгов, так и в способности выделять прогрессивное содержание движения от его мишурных идеологических облачений. Этим вождь большевиков отличался от меньшевиков и западных социал-демократов, которые не поняли и не приняли Октябрьскую революцию в России. Они были убеждены, что пролетариат не может победить в отсталой стране с феодальными пережитками.

Свою способность увязывать теорию и практику Ленин проявлял уже во время работы в марксистских кружках. «Владимир Ильич читал с рабочими «Капитал» Маркса, объяснял им его, а вторую часть занятий посвящал расспросам рабочих об их работе, условиях труда и показывал им связь их жизни со всей структурой общества, говоря, как, каким путем можно переделать существующий порядок», — писала в «Воспоминаниях о Ленине» Надежда Крупская. Даже будучи в эмиграции Ленин не терял связь с рабочим движением. При первой же возможности, в начале ноября 1905 года, он нелегально прибыл в Петербург, и под его руководством партия большевиков готовила вооруженное восстание.

Полной противоположностью Владимиру Ленину был Георгий Плеханов, который во время Первой русской революции находился в эмиграции и, следовательно, оказался в стороне от революционных событий. По словам Крупской, Плеханов потерял «непосредственное ощущение России» еще к началу 1900-х годов, что во многом объясняется долгим пребыванием за границей. Он выступил против «Апрельских тезисов» Ленина и отрицательно отнесся к Октябрьской революции. По его словам, Россия не готова к социалистической революции, а якобы несвоевременный захват власти пролетариатом «вызовет гражданскую войну, которая заставит его отступить далеко назад от позиций, завоеванных в феврале и марте нынешнего года», т.е. во время Февральской революции.

Не только Плеханов, но и все бывшие соратники Ленина по «Искре» в результате оказались в лагере буржуазии. В 1918 году Павел Аксельрод и Вера Засулич называли Октябрьскую революцию контрреволюцией, а Юлий Мартов был исключен из состава ВЦИК за антисоветскую деятельность. Проблема меньшевиков, конечно, не в том, что они долгое время находились в эмиграции (Ленин проживал за границей не меньше остальных «искровцев»), а в том, что марксизм воспринимался ими как некий свод правил на все случаи жизни. «Меньшевизм» — это русская вариация западной социал-демократии. В итоге, меньшевики во главе с Юлием Мартовым и Карл Каутский со своими сторонниками единым фронтом выступили против Октябрьской революции.

Примечательно, что сами классики марксизма предостерегали от превращения научного коммунизма в готовую схему. Так, Энгельс в письме к Зорге писал, что для немецких социал-демократов марксизм «догма, а не руководство к действию». Ленин перефразировал и неоднократно употреблял данное выражение. Сила вождя большевиков состояла в том, что он прекрасно знал, чего хотят массы. Во время Первой русской революции Ленин имел дело с Гапоном, встречался с ним в Женеве, через него передавал оружие восставшим рабочим в Питере. Общение с ним вызывало у вождя большевиков неподдельный интерес, ведь Гапон родился в семье крестьянина, хорошо знал нужды крестьянства и своих воззваниях отражал его стремление получить землю. В свою очередь, Плеханов не разделял восторг Ленина от общения с Гапоном. Считал эту затею глупой, а самого священника – человеком, от которого не будет толку.

Общаясь с Гапоном, Ленин убеждался в том, что в крестьянстве поднималось широкое революционное движение. В связи с этим на декабрьской Таммерфорсской конференции он предложил исключить из программы РСДРП положения о выкупных платежах за землю. Вместо него введен был пункт о конфискации помещичьих, казенных, церковных, монастырских и удельных земель. К 1905 году Ленин уже не сомневался в том, что русская революция может победить, только опираясь на крестьянство. Каутский не разделал эту точку зрения и утверждал, что в России революционное городское движение должно оставаться нейтральным в вопросе об отношениях между крестьянством и помещиком.

В отличие от меньшевиков и западных марксистов Ленину удалось разглядеть революционное содержание, пожалуй, за одной из самых реакционных форм. В статье «Маркс об американском «черном переделе» он писал: «Вряд ли найдется другая страна в мире, где бы крестьянство переживало такие страдания, такое угнетение и надругательство, как в России. Чем беспросветнее было это угнетение, тем более могучим будет теперь его пробуждение, тем непреоборимее будет его революционный натиск. Дело сознательного революционного пролетариата всеми силами поддержать этот натиск, чтобы он не оставил камня на камне в старой, проклятой, крепостнически-самодержавной рабьей России, чтобы он создал новое поколение свободных и смелых людей, создал новую республиканскую страну, в которой развернется на просторе наша пролетарская борьба за социализм».

Из союза рабочих и крестьян в борьбе с самодержавием Ленин выводит тактику большевиков в русской революции. По его мнению, демократическая революция, совершенная пролетариатом и всем крестьянством, должна сразу же перерасти в социалистическую революцию. В этом суть ленинского определения «непрерывной революции». На этапе буржуазно-демократических преобразований борьба между сельским пролетариатом и крестьянской буржуазией неизбежно будет обостряться. Вследствие этого сельский пролетариат вместе с рабочим классом выступит против крестьянской буржуазии, что станет началом социалистической революции. В отношении к крестьянству в полной мере проявилось диалектическое понимание Лениным сущности русской революции. «Мы поддерживаем крестьянское движение, поскольку оно является революционно-демократическим, — писал он в работе «Отношение социал-демократии к крестьянскому движению». — Мы готовимся (сейчас же, немедленно готовимся) к борьбе с ним, поскольку оно выступит как реакционное, противопролетарское. Вся суть марксизма в этой двоякой задаче, которую упрощать или сплющивать в единую и простую задачу могут только не понимающие марксизма люди».

К сожалению, разрешить эту задачу оказалось не под силу многим социал-демократам как русским, так и западным. То, что Ленин разъяснил в 1905 году, тот же Каутский не понял даже в 1917 году. Он обвинял большевиков в том, что они отдали дело проведения социализма в руки мелкой буржуазии и выдают диктатуру крестьянства за диктатуру пролетариата. Ленин не отрицал, что на первых порах, пока пролетариат шел вместе со всем крестьянством, Октябрьская революция была буржуазной. В этот период советы объединяли крестьянство вообще и классовое деление внутри него еще не назрело. Отсталость беднейших крестьян отдавала руководство в руки кулаков, поэтому в органах власти, по сути, преобладали социалисты-революционеры.

В работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский» Ленин писал, что именно Великий Октябрь довел буржуазную революцию до конца, т.к. полностью были разрушены монархия и помещичье землевладение. Но уже летом — осенью 1918 года, когда чехословацкое контрреволюционное выступление разбудило кулаков и по России прошла волна крестьянских восстаний, начался социалистический этап революции. Большевики отправляли в деревни отряды вооруженных рабочих, которые привлекали на свою сторону бедноту и помогали ей подавить сопротивление буржуазии. Одновременно с этим произошел раскол среди «левых эсеров»: одна часть присоединилась к контрреволюции, другая — осталась с большевиками. Колебания мелкобуржуазной партии оттолкнули от нее почти всех пролетариев и полупролетариев, в результате чего большевики завоевали господствующее положение в советах.

«Все, знающие дело и бывавшие в деревне, говорят, что наша деревня только летом и осенью 1918 года переживает сама «Октябрьскую» (т. е. пролетарскую) революцию, — писал Ленин. — Наступает перелом. Волна кулацких восстаний сменяется подъемом бедноты, ростом «комитетов бедноты». В армии растет число комиссаров из рабочих, офицеров из рабочих, командиров дивизиями и армиями из рабочих. В то время как дурачок Каутский, напуганный июльским (1918 г.) кризисом и воплями буржуазии, бежит за ней «петушком» и пишет целую брошюру, проникнутую убеждением, что большевики накануне их свержения крестьянством, в то время как этот дурачок усматривает «сужение» круга тех, кто поддерживает большевиков, в отколе левых эсеров, — в это время действительный круг сторонников большевизма вырастает необъятно, ибо просыпаются к самостоятельной политической жизни десятки и десятки миллионов деревенской бедноты, освобождаясь от опеки и от влияния кулаков и деревенской буржуазии».

«С другой стороны, если бы большевистский пролетариат попробовал сразу, — продолжает Ленин, — в октябре — ноябре 1917 года, не сумев выждать классового расслоения деревни, не сумев подготовить и провести его, попробовал «декретировать» гражданскую войну или «введение социализма» в деревне, попробовал обойтись без временного блока (союза) с крестьянством вообще, без ряда уступок среднему крестьянину и т.п., — тогда это было бы бланкистским искажением марксизма, тогда это было бы попыткой меньшинства навязать свою волю большинству, тогда это было бы теоретической нелепостью, непониманием того, что общекрестьянская революция есть еще революция буржуазная и что без ряда переходов, переходных ступеней, сделать ее социалистическою в отсталой стране нельзя».

Учение о пролетарской революции является неотъемлемой составляющей ленинской теории империализма. По Ленину, империализм — это высшая стадия капитализма, связанная с господством монополий и финансового капитала. При империализме обобществление производства достигает огромных размеров, что создает необходимые предпосылки для социалистического преобразования общества. На данной стадии капитализм характеризуется неравномерностью экономического развития, поэтому социалистическая революция может победить в нескольких или даже одной стране — наиболее слабом звене мирового империализма. Подтверждением этому является Октябрьская революция, которая вырвала из империалистической цепи Россию.

В противовес ленинскому определению Роза Люксембург и все тот же Каутский понимали под империализмом некую политику. Причем Люксембург повторяла народнические глупости об империализме как политике, направленной на уничтожение крестьянской общины. Если под высшей стадией капитализма подразумевать «конкурентную борьбу за остатки некапиталистической мировой среды», как утверждала Люксембург, то это неизбежно приводит к отрицанию возможности осуществления социалистической революции в «некапиталистических» странах. Именно к таким выводам и пришли меньшевики и западные социал-демократы. Непонимание того, что империализм есть господство монополий, приводит к боязни «присоединиться к силам, порождаемым крупным капитализмом» (Ленин).

«Капитализм, как было подмечено и К. Марксом, и В.И. Лениным, не нуждается в полном преодолении докапиталистических укладов, — пишет Василий Терещук в работе «Троцкизм и диалектика», — зачастую консервирует их, подчиняя их существование уже не их собственным основаниям, а своим основаниям и интересам как более высокого социально-экономического строя. Они занимают специфическое место в капиталистическом разделении труда и выполняют те функции, которые нужны для развития и накопления капитала, не переставая при этом существовать как докапиталистические отношения и экономические уклады».

В связи с этим практически все социалистические революции в ХХ веке были не чисто пролетарскими, а непосредственно связаны с крестьянством. Сначала они решали не собственно социалистические задачи, а те задачи, которые не были решены капитализмом: индустриализация, аграрная реформа, ликвидация безграмотности и т.д. Эти революции смогли произойти только потому, что антикапиталистические задачи стали революционными задачами не только для пролетариата, но и широких слоев крестьянства. Первым, кто понял данную закономерность, был Владимир Ленин, а Россия — первой страной, где победила рабоче-крестьянская революция. В ХХI веке так называемый левый поворот в Латинской Америке также стал возможен благодаря участию в нем непролетарских масс.

В отличие от Ленина меньшевики и западные социал-демократы не смогли понять основное противоречие русской революции. Василий Пихорович назвал причину их «теоретической недальновидности» объективизм, который «фактически сводится к неумению последовательно проводить материалистическую точку зрения, неумению довести идею материализма до практики революционного преобразования действительности». Даже в условиях глухой реакции, наступившей после поражения социализма в СССР, основная задача революционеров состоит в том, чтобы овладеть всеми формами классовой борьбы и уметь вовремя их менять. На это Ленин обращал особое внимание.

Станислав Ретинский, секретарь ЦК КПДНР